[E_Lena]

Характер Фомы неверующего заставит меня еще раз поэкспериментировать и убедиться в правильности догадки. По осени, приехав в Орел, я запишу в своем "Дневнике питания": "Попытка ритмизации". Горячее желание влиться в ритм природы и жить с ним в согласии, побуждают меня в течение 2О дней придерживаться натуральной растительной пищи и записывать ежедневно все свои ощущения. Мед и грибы я считаю продуктами "настройки" и они в основе. Привожу выдержки. (Кое - что из дневника).
23-24 октября
Ела черемуху, очень замерзла.
26 октября
Черемуха, боярышник, много зеленушек (грибы приятны) - легко,
27 октября
Меньше мерзну
28 октября
Много меда - жажда, клюква снимает.
30 октября
Хотелось острого, перца = березовые сережки, с сережками:
- даже опята сладкие;
- зеленушки вкусом как макароны;
- черемуха как вишня;
- желуди очень кислые.
1-2 ноября
Много грибов, мед и барбарис. Боль внизу живота.
3 ноября
Охрипла. Температура тела - 36,2. Боярышник - немеют пальцы.
5 ноября
Грибы, боярышник, мед - вкус творога.
7 ноября
Ела корни (лопух, одуванчик), повышение температуры до 37 С, цинга, нос красный.
8 ноября
Авитаминоз снимают калина и рябина.

Двадцатидневный отказ от мяса и даже рыбы не разбудил во мне голос естества, а желудок, привыкший к диктату разума, сам ничего не просил, просто скулил потихонечку: "еды, еды". Но какой еды? Мне стало понятно, что температура повышается не только от употребления животной пищи (хотя мед и грибы, строго говоря, - не совсем растительная еда). Вероятно, корни усиливают процессы горения в организме, и противовесом под землей произрастающим корешкам могут послужить плоды - то есть то, что вызревает на дереве. Однако будут ли естественными в орловском климате фрукты?
Последний разговор с Леной на ее родине. Мы идем по выщипанной траве, и я спрашиваю, отчего так трудно прокормиться в этом краю, кто опустошил его - люди, скот? Степь, объясняет мне Лена, сама по себе скупа, не одаривает с такой щедростью как лес. Да, теперь я знаю: в лесу можно встретить, кроме грибов и ягод, и дикую яблоньку, и грушу. Упорно ищу дикие яблочки - какие они? Кто говорит - зеленые, кто утверждает, что красная китайка есть самая настоящая дичка. Опрашиваю деревенских, брожу по посадкам. Нахожу и удивляюсь порой, что такое бывает на свете: яблочки размером с фасолинку, со спичечную головку, кислые - прекислые, сладкие, желтые, розовые...
Неподалеку от автобусной остановки в Лужках знакомлюсь с хозяевами двух непохожих яблонек - китаек. Старик когда-то работал в опытном хозяйстве и взял саженец из бракованных. Выросла огромная яблоня с маленькими яблочками, которые после мороза приобретали дивный вкус. Старик ел сам и кормил своих кроликов. Он разрешил мне собрать сколько угодно упавших и с ветки (морозовые плоды почему-то не ценились). Обладателями другой яблони были молодые супруги. Их яблочки были плотнее и после мороза напоминали ванильный творожок. Они тоже позволили мне всю зиму подбирать оставшиеся на ветках и на земле яблоки от большого урожая. Как могла я втолковывала хозяевам необыкновенную ценность их живого сокровища, но старик умер, усадьбу купили другие люди, а молодые через год или два решили, видимо, привить дичку и, проезжая мимо, я уже не увидела знакомой кроны.
... На автобус я опоздала: разыскивала дичку в колхозном зимнем саду, где ее никто не собирал и не охранял. Красные и коричневые яблочки были покислее, не такие восхитительные как в Лужках. Зато они были ничьи и душа не ныла от побирушничества. Холод прибавил мне смелости, и я остановила грузовик. Узнав, где я шаталась, шофер поинтересовался, не боюсь ли.

- Чего? - тоже заинтересовалась я.
Он не моментально ответил.
- Ну, кабаны дикие к яблочкам приходят. Местные их опасаются...
На въезде в город надо было выходить, и я протянула шоферу мелочь.
- Деньгами не берем, - усмехнулся он.
- А чем же? - изумилась я.
- Натурой, - опять усмехнулся он...

В тот момент для меня самой огромной драгоценностью на свете были яблочки в моей сумке. Ничего другого под словом "натура" я заподозрить не могла. Скрепя сердце, я выложила две горстки и попрощалась. С тех пор я стала опасаться диких кабанов в колхозном саду, ездила все реже, а с теплом и вовсе перестала.