[pavlo77]

Сообщение от Гвоздь

В очень молодом возрасте - в 19 лет - врачи Шопену - он страдал туберкулёзом - отвели только несколько месяцев жизни. Слишком далеко зашла болезнь Он в это время много концертировал. Современники описывали, что перед каждым выступлением он очень сильно кашлял и никак не мог придти от кашля в себя. Кашель буквально его убивал. Но страсть к музыке каждый раз одерживала верх, Шопен выбегал на сцену и погружался в свои замечательные волны и вальсы. Он переставал кшлять, казалось он мгновенно выздораливал и устремлялся по ним к прекрасному. Возможно он думал в это время о боге. И он прожил, концертируя, ещё 20! лет. Для меня это говорит только об одном. Главное не все наши ЗОЖные прагматичные заморочки. Главное дух человека. Его вера, стремление и способность сосредоточиться на высоком и прекрасном, забывая обо всём низком, мерзком и совсем нерадостном, чего полно в жизни.

Вот из много раз рекомендованной мною книги Э Роббинса "Беспредельная власть" Мне кажется сам комментарий автора к интересному примеру немного не в тему, его бы следовало поместить в другом разделе книги. есть более подходящие. но...
В своей замечательной книге «Анатомия болезни» Норман Казинс рассказывает поучительную историю о Пабло Казальсе, одном из величайших музыкантов два¬дцатого столетия. Это история о вере и возрождении, из которой мы все можем извлечь положительный урок.
Казинс рассказывает, как он познакомился с Казаль-сом незадолго до девяностолетия выдающегося виолон¬челиста. Казинс вспоминает, что было больно смотреть на то, как этот старик начинает свой день. Он был на¬столько слаб и разбит артритом, что не мог одеться без посторонней помощи. Эмфизема легких затрудняла ды¬хание. Он передвигался с палочкой, сгорбленный, вытя¬нув вперед тощую шею. Руки у него распухли, пальцы скрючились. Он выглядел очень старым и чрезвычайно усталым человеком.
Прежде чем сесть завтракать, он подошел к фортепиано, одному из тех инструментов, которыми владел мастерски. С огромным трудом опустился на стул пе- ред инструментом. Казалось, ему стоит колоссальных усилий поднести свои скрюченные, распухшие пальцы к клавиатуре.
А затем произошло чудо. Внезапно Казальс полностью преобразился прямо на глазах у Казинса. Он вошел в продуктивное творческое состояние, при этом вся его физиология изменилась настолько, что он начал дви¬гаться и играть, показывая такое великолепное мастер¬ство, которое трудно было ожидать даже от здорового, сильного и темпераментного пианиста. Как вспоминает Казинс, «пальцы медленно выпрямились и потянулись к клавишам с такой легкостью и нежностью, как голов¬ки цветов тянутся к солнцу. Спина выпрямилась, каза¬лось, он стал дышать легко и свободно». Сама мысль о том, что он сейчас будет играть на фортепиано, полно¬стью изменила все его внутреннее состояние и все его существо. Казальс начал с произведения Баха, играя с большим чувством, но сдержанно. После этого он сыг¬рал концерт Брамса, при этом казалось, что его пальцы буквально летают над клавишами. «Впечатление было такое, словно все его тело слилось с музыкой, — пишет Казинс. — И не было больше закрепощенного и сгорб¬ленного старика, грация и страсть полностью вытесни¬ли из него весь артрит». В тот момент, когда он выхо¬дил из-за фортепиано, казалось, это совершенно другой человек, отличный от того, что садился играть. Он стал стройнее и казался выше, он уже мог ходить без палоч¬ки. Он быстро подошел к обеденному столу, с большим удовольствием съел свой завтрак и отправился на про¬гулку вдоль побережья.
Мы обычно думаем о вере как о религиозных или политических доктринах, и часто это действительно так. Но в более широком смысле вера — направляющий принцип, убежденность или страсть, которые могут придать жизни значение, смысл и ориентацию. Нам отк ваются разнообразные стимулы. Убеждения представ¬ляют собой систему организованных фильтров для на¬шего восприятия окружающего мира. Верования напо¬минают командиров нашего мозга. Когда мы твердо верим в то, что нечто является истинным, мы даем ко¬манду собственному мозгу, как представлять себе это «нечто». Казальс верил в музыку и искусство. Эта ве¬ра вносила в его жизнь красоту, порядок и благородст¬во, и эта вера ежедневно творила с ним чудо. Посколь¬ку он верил в сверхъестественную силу искусства, он заряжался невероятной энергией. Собственные убеж¬дения ежедневно превращали его из усталого старика, в полного энергии и жизни, гения. В каком-то смысле вера поддерживала в нем жизнь.