- Расскажи, с чего началась у тебя эта проблема, сколько тебе было лет, как все началось, как поставили диагноз, как приняли решение бороться с ним.
- Мне было 13 лет, было лето, закончился учебный год, мы с дедушкой взяли велосипеды и поехали за город кататься и я упала на велосипеде. Потом прошло некоторое время, может пару дней, и у меня сначала началась температура, потом начала нога болеть, и с каждым днем становилось хуже и хуже. Потом начала нога опухать, нарывать, и мама решила, что надо ехать в больницу. Мы приехали в больницу, меня мама с папой отвезли, там доктор посмотрел и поставил совсем другой диагноз и сказал, мол, это мелочи жизни отправил нас домой. Но прошло еще несколько дней и я вообще не могла становиться на ногу, температура повышалась и было еще хуже, и в итоге родители договорились с хирургом, что у нас в городе, чтобы меня привезли к нему домой и он меня там посмотрел. И когда меня к нему привезли, то он, осмотрев меня, сказал, что дело плохо и там может быть два диагноза и один "лучше" другого, но пусть будет лучше первый диагноз, я уже не помню названия, чем последний. И он сказал, чтобы меня немедленно доставили в больницу. Отвезли меня в больницу, он там сделал операцию, у нас в городе, и мы думали, что там сверху гной, и все обойдется, но когда начали делать операцию, то оказалось, что гной был уже внутри кости, и оказалось, что диагноз был тот, который второй, самый серьезный. Болезнь называется стеомелит. Суть этой болезни в том, что гной попадает внутрь кости, и со временем кости не становится вообще, он ее "разъедает". Вот так получилось и у меня. Как потом объясняли доктора, когда я ехала на велосипеде, и когда я упала (а я падала с велосипеда миллион раз, так как всю жизнь на велосипеде), у меня в теле была какая-то инфекция, и в момент падения в кости образовалась трещина, и эта инфекция туда попала, в кость, и в кости началось гниение.
В тот же день, когда мне сделали операцию, папе с мамой сказали, чтобы меня срочно везли в областную больницу, в Днепропетровск, и перед отъездом мы заехали к пастору, он за нас помолился. И в областной больнице меня сразу отправили в хирургию, сделали операцию, и в кости сделали две дырки, вставили две длинные спицы, в которые потом заливали лекарство, чтобы оно попадало внутрь кости и лечило. После операции у меня поднялась температура, достигла 40, все доктора, врачи бегают, суетятся, и никто ничего не мог сделать, потому что не могли попасть в вену иглой - у меня такие вены на руках, что очень тяжело в них попасть. Мама переживает, а я вся в бреду таком после наркоза, на какое-то время пришла в себя, и смотрю - мама сидит и плачет надо мной. Я говорю - мама не плачь молись, и опять отключилась.
Мама говорит, что начала молиться, и буквально через какое-то время, очень быстро (так как температура поднималась все больше и больше, и ничего не могли сделать, мама говорит. что меня и грелками обкладывали, что только не пытались сделать - мне не могли попасть в вену), как только мама начала молиться, началась в это время пересменка, и пришла женщина, медсестра, которая умела это делать, и она попала в вену, и с того момента температура начала падать. В больнице мы пробыли недели две после той операции, и доктора говорили, что, мол, готовьтесь, эта болезнь хроническая, на всю жизнь, и как минимум года два вы будете ездить по больницам, лежать, лечиться очень долго, потом должны быть еще какие-то осложнения, последствия, в общем, серьезная болезнь. В итоге нас отпустили, и мы с мамой верили, молились, и, уже не помню кто посоветовал, но мы с мамой взяли листочек, и выписали из Библии все места, которые говорили об исцелении и костей, и я каждый вечер молилась перед сном и читала все эти исповедания на свои ноги, и в конце лета нам надо было снова ехать в больницу, и мы с мамой были уже уверены, что меня в больницу не положат, что все будет хорошо.
Мы приехали, мама меня оставила в палате, сама пошла к врачам, а я лежала в гипсе, передвигалась на костылях... И вот мама заходит, вся расстроенная, говорит, что конечно уже лучше, но надо еще полежать в больнице, не выписывают нас. В итоге я, как сейчас помню, когда мама ушла из палаты, вся расстроенная, к докторам, я бросила костыли, встала на больную ногу и стала ходить по палате и возмущаться, как это так, почему меня не выписывают, я здоровая, что я тут буду сидеть. Но я не знала, что это было очень опасно, так как кость могла сломаться, ведь она была гнилая, ведь ее только совсем недавно начали лечить (лишь спустя много лет я рассказал об этом эпизоде маме - она хваталась за голову, ведь она не знала, что я становилась на больную ногу, это могло плохо закончиться). В общем, пролежали мы там две недели - это был последний раз, когда мы лежали в больнице. В последующие разы, когда мы приезжали, нам делали снимки, и говорили, что у вас стадия ремиссии, то есть выздоровления и нас в больницу не клали.
Уже ближе к весне, а я все это время была дома, я никуда не выходила, ко мне приходили учителя заниматься на дом, я начала ходить с палочкой, на разработки, меня учили заново ходить. Длительное пребывание в гипсе опасно тем, что мышцы атрофируются и хромота остается на всю жизнь. Потом летом, я ездила в Крым, и нам доктор там говорил: "Ух ты, ты даже не хромаешь!", Я отвечаю: "Нет, не хромаю, у меня вообще нет никаких последствий". Хотя доктора говорили, что я буду лежать по больницам два года, но этого не было, не осталось никаких последствий, даже на погоду не крутит. Вместо прогнозируемых 2-х лет стационара, я лежала всего недели четыре. Я лечилась недолго.
- А врачи как-то комментировали, что все так быстро прошло?
- Они удивлялись, но мама может рассказать больше, так как она больше с докторами общалась, а я тогда маленькая была, это было 12 лет назад. Я когда все это вспоминаю, так кажется, что это все было не со мной.
Интервью провела Наталья Вихарева
http://soullife.info/joomla/istorii-...diagnozam.html